Местные на Донбассе – это пушечное мясо

наивысший показатель, в единичных случаях. И этот показатель плавающий. По прогнозам, в том же батальоне «Сомали», который перекинули сейчас на передовую, в ближайшие сутки будет увеличиваться количество дезертиров. Поэтому процесс доукомплектации перманентен в связи с высоким уровнем дезертирства. При этом «контрактники» часто убегают на территории, подконтрольные Украине.

Наиболее стойкий источник пополнения сил боевиков — это военнослужащие регулярных вооруженных сил Российской Федерации. Но и здесь есть проблемы. Многие военнослужащие рядового и сержантского состава досрочно разрывают свои контракты. Второй по численности – это российские наемники. Но и россияне тоже понемногу «включают мозги». Если в 2014 году вербовались люди, проходившие ранее службу в спецназе, имевшие боевой опыт в различных «горячих точках», то уже в начале 2015 года наемники уже не имели статуса спецназовцев и в боевых действиях не участвовали. Затем началась еще большая «либерализация». Наемников начали грести из числа тех, кто вообще никогда в армии не служил – им просто предлагали за деньги ехать на Донбасс воевать, и многие по каким-то причинам соглашались. При этом у них часто возникали проблемы с возвращением на родину. Если местные могут спрятаться или сбежать через линию разграничения, то российским наемникам нужно пересечь границу с РФ, чтобы вернуться домой, где они окажутся вне закона. И это, конечно, для них ограничивающий фактор.

Но поскольку Россия пытается представить эти корпуса как «регулярные войска» «ДНР и ЛНР», то для нее принципиально, чтобы в них все же присутствовало какое-то количество местных боевиков. Некоторые подразделения хотя бы на 80% стараются насытить местными жителями. Сейчас, кстати, эти местные боевики выдвинуты, в основном, в первую линию, чтобы граждане России элементарно не попадали в плен.

Впрочем, оперативно-тактические задачи все равно должны выполнять регулярные вооруженные силы РФ. Так было под Иловайском и Дебальцево, когда успехи боевиков были обусловлены исключительно участием регулярных вооруженных сил РФ. Боевики, даже наполовину укомплектованные российскими наемниками, все равно не смогли бы, к примеру, взять под контроль дебальцевский плацдарм. Такие задачи могли быть выполнены только при непосредственном участии батальонных и ротных тактических групп ВС РФ. Об этом же заявляют сейчас и все российские «советники»: без участия регулярных частей ВС РФ все наступательные и оборонительные операции обречены на провал.

Российские военные присутствуют и там, где есть потребность использовать какие-то современные образцы техники. Мы знаем, например, что в некоторых районах развернута эшелонированная система ПВО – российский Генштаб все ждет, когда Украина снова начнет применять авиацию. Поэтому подразделения радиотехнических войск, радиотехнической разведки, радиоэлектронной борьбы практически полностью состоят из военнослужащих ВС РФ. Местные туда не допускаются. Дело в том, что начиная с июня 2014 года, когда начали использовать «взрослые» системы вооружения, оказалось, что среди местных боевиков ими некому пользоваться. После этого была создана система подготовки специалистов, которых все равно получилось очень немного. Это касается, в том числе, и танковых подразделений. Если в экипажах боевых бронированных машин достаточно много механиков-водителей из числа местного населения, то командиры танков и другой бронетехники – это уже либо российские наемники, либо кадровые военнослужащие.

Так что местные на Донбассе – это, фактически, пушечное мясо. Сплошь и рядом командование «батальонами» – за редким исключением – это российские офицеры. А те немногие «батальоны», которые в основном укомплектованы из местных боевиков и управляются местными жителями, например, «Сомали», или «Кальмиус», выполняют роль некого «вымпела», мол вот, это наши, донбасские ребята громят «хунту». Они несут, скорее, какой-то идеологический смысл, нежели представляют из себя военную силу.

Дмитрий Тымчук, координатор группы «Информационное сопротивление»