Действия России в Ичкерии и в Украине — Ложь российских СМИ выявить не сложно!

На РИА Новости появилось сообщение, что над Донецком взорвалась баллистическая ракета «Точка-У». Ее, якобы, применение объявили «крайней мерой«, так как «высокоточные тактические комплексы типа «Точка» эксперты считают самым мощным ракетным оружием, которое есть у украинской армии«…

Кто-то, наверное, поверит этой «информации» и ужаснется вероломству «бандерствующих«, да простят они меня, «укров«, но не чеченцы. Вранье российского информагенстства разоблачить не сложно, стоит только оглянуться на 15 лет назад и вспомнить, что наделали пущенные российской армией на г.Джохар (бывший Грозный) эти поганные «точки» вместе со «скадами» всякими.

Сколько в Донеце пострадавших? Пишут, что двое ранненных: женщина, якобы приехавшая проведать свой дом вместе с 15-летним сыном, и мужчина, который прикрыл собой детей. Ну-ну…

А вот как все было в г.Джохар (бывший Грозный) и через столько лет готовы поведать очевидцы путино-шамановского варварства (копирую сюда для сравнения показания двух человек, записанные сотрудниками «Мемориала»):

«Ракетный обстрел рынка 21 октября 1999 г. Рассказ Гиреева Зелимхана:

После бомбежек 12 и 56 участков люди начали уезжать из города. Почти каждый день над городом летали самолеты, но не всегда бомбили. Город пустел, 70% наших соседей эвакуировались.

21 октября я, мой брат и знакомый поехали на центральный рынок запастись продуктами. Это было около 16ч.30мин. на машине марки «Жигули».
Людей, как в мирное время, на базаре было много. Асланбек сразу пошел в сторону рыбных рядов. Я шел по другим рядам и услышал взрывы, один за другим прозвучало 4 очень сильных взрыва. Я повернулся на взрыв и ощутил в правом ухе сильный свист. Я этот свист ощущал потом около недели. (Позже, ухаживая за братом, я иногда засыпал у его постели, и этот свист будил меня.) Одновременно сотни осколков изрекошетило вокруг. Я вспомнил о брате и побежал к нему. Кругом кричали и плакали женщины; везде раненые; оторванные руки и ноги, кровь. Я видел труп человека, которому снарядом оторвало голову. Тело лежало отдельно, голова отдельно. Мне кажется, люди не понимали, что с ними произошло. Некоторые раненые, с разорванными конечностями стояли с каким-то странно-спокойным видом. Некоторые были без сознания.

Мне было не очень страшно, хотя в ту войну я был мальчишкой, но многого насмотрелся. У вещевых лотков стоял мой брат. Левую руку, точнее то, что от нее осталось, он держал в правой руке. Он весь был в крови. Шея и лицо сгоревшие, с ободранными кусочками кожи. На левом виске открытая рана. На лице не было ни миллиметра нормального цвета кожи, все лицо в ранках. Кусок нижней губы оторван, в оба глаза попали осколки.

Я его схватил на руки, сказав ему, что это я (он уже ничего не видел), и побежал к машине через куски шифера и дерева, залитых кровью. Мы повезли Асламбека в девятую больницу. По дороге он сказал: «Не мучайте себя и меня, оставьте меня, дайте мне умереть». Он уже понял, что ослеп. Он не стонал, в какой-то момент сказал, что устал и попросил меня подержать его раненую руку. А потом, освободившейся здоровой рукой прислонил мою голову к своему плечу. Наверное, так ему было легче.

В девятой больнице врачи даже не стали ничего спрашивать, сразу обработали раздробленную кость, вытащили осколки из плеча, зашили раны на лице. Когда мы уже перенесли Асламбека из операционной в палату, к больнице стали подходить машины и автобус, наполненные ранеными людьми.

Юнусова Малика, проживаю по :г.Джохар (бывший Грозный), Заводской р-он, ул. Кл. Цеткин,31, возле центрального рынка:

Мы с мужем торговали на базаре с 1996г. Торговали в основном продуктами. Место было возле биржи. У меня четверо детей, в возрасте от 14 до 5 лет.
В этот день, 21 октября рано утром, как обычно, мы торговали. Наплыв людей был очень большой, как до войны. До этого дня обстреливали глубинными бомбами Катаяму и Грозненский пост ГАИ. 18 числа я детей отправила в с. Катар-юрт. День был обычный. Муж пошел молиться домой, послеобеденная молитва. Это был четверг. Мы хотели съездить в Катар-юрт, проведать детей в тот вечер. Муж, вернувшись с молитвы, сказал, что он немножко задремал и ему приснился, умерший двоюродный брат. Испуганный муж сказал, что это к плохому. Я ответила, что вечером съездим проведать родных в Катар-юрт, хотела его успокоить. То, что с нами может что-то случиться, мы не допускали. Муж вообще торопил меня, все время говорил: «Собирайся, поехали домой».

Я на базар носила походную печку, на бензине. Я приготовила поесть, чтоб вечером уйти сразу домой. Поели. Муж с другом отошли к бирже, которая стояла сзади меня. Муж сказал мне собираться и отошел. Где-то в 16.30. услышала шум, звук такой, что звенит в ушах. Это не гром. Я даже не испугалась. Это не гром, неизвестно что. Потом тишина. Потом в воздухе появилась труба, и из нее вылетел шар, красный, как от заката солнца. И он разорвался на моих глазах. И сразу такой страшный грохот, как сильный гром. Я испугалась, меня оглушили. Я долго ничего не помнила. Месяцев 5 у меня была частичная потеря памяти. Труба упала прямо на биржу. А разорвавшийся шар, в секунду осколки, когда базар только начал расходиться 6 секунда — и люди без головы, без рук, без ног, с разорванными животами. Я ничего не слышала, я только видела все это. Помочь я никому не могла, моя правая рука была переломлена. Там было не до помощи. Там все подряд, проходящие, стоящие, торгующие, все лежали. Один на второго падал. Трое лежали на моем муже. Они все трое умерли, а он остался живой.

Я не слышала ни криков, ни стонов, я видела разевающиеся рты, гримасы людей. Кто еле живой двигался, тут же падал. Я сложила свою руку, отошла от стола, побежала сзади стола. Я не находила мужа, искала. Я просто искала куртку, в которую он был одет. Отошла метров 20. Я переходила эти тела, и, поскользнувшись, упала, и каталась в этой крови. С трудом поднялась, увидела, в кожаной куртке лежал откинутый мой муж, в 5-ти метрах от моего стола. Я подошла, потрогала, встряхнула, он посмотрел на меня. И мы поняли, что мы живы. Мы разговаривали как немые люди, ничего не слышали оба. Он меня схватил обеими руками, с ним ничего не случилось. А те двое, которые оттолкнули моего мужа (двое мужчин и женщина), они были в кусках. Он схватил меня, у меня так болела рука, что я думала, что у меня, ее уже нет. Мы бежали, не зная куда. Базар стоял на трамвайной линии. Поворот трамвайной линии (мы жили на остановке Заводской), сосед прибежал, он бежал к рынку, узнав это. Он встретил нас, поймал машину, а осколки еще летали. Меня отвезли на этой машине. На остановке заводского стоял желтый автобус. Это было вечером, не было света, а автобус шел сзади нас. Когда мы подъехали к 9-й больнице, этот автобус был полный (только одна женщина, маленький мальчик и шофер еле живой вышли оттуда), остальных потом вытаскивали, они все были мертвы. Автобус стоял на остановке, все люди в нем были погибшие. Я видела это сама. Я о себе забыла. Этих людей вытаскивали и укладывали на ступеньки, ведущие в 9-ую больницу. Все было занято, и ступеньки и проход. Врачи 9-й больницы не знали, кого тронуть, кого взять и кому помочь. Они говорили, не стойте, увозите всех, нет свободных мест. За полчаса люди умирали.

Потом меня повезли в центральную республиканскую больницу, там я успела до наплыва людей. У меня убрали осколки на живую, потом пошел поток людей. В необходимых случаях включали свет. Я не могу пересчитать, сколько людей там умерло.

Утром бомбили уже самолеты. Родные приехали за мной в 6 утра. До рассвета продолжались поступления и операции. Мне сказали, что отвезут меня в Назрань, но дороги были перекрыты. Меня отвезли домой. Потом на машине меня возили в больницу Ачхой-Мартана (прятали от постов, все раненые для них боевики и снайперы). Лечили меня в Ачхой-Мартане.
У меня была соседка, с Катар-юрта. Она торговала вместе со мной. Раиса, шестеро детей, седьмым была беременна. После бомбежки рынка она погибла».

Не думаю, что в Донецке сейчас что-то выглядит так, как выглядел рынок г.Джохар (бывший Грозный) , когда над ним взорвали похожую высокоточную штуку.

Усам Байсаев